Презрение Лорда [ Проклятие Лорда, Проклятие лорда Фаула] - Стивен Дональдсон

Наконец он спешился. Посмотрев на всадников, он заговорил, и его глаза были полны потенциального гнева.

— Сейчас мы будем отдыхать. Потом войдем в Моринмосс и не будем останавливаться до тех пор, пока не доберемся до дальнего края. Путешествие займет почти день и ночь. Во время езды не должно быть видно ни одного клинка и ни одной искры. Слышите? Все мечи убрать в ножны, все ножи в чехлы, наконечники всех копий обвязать кусками тканей. И не высекать ни одной искры или вспышки огня. Я не намерен ошибаться. Моринмосс отличается еще большей дикостью, чем Гринмердис, — а никто еще со спокойным сердцем не въезжал в этот лес. Деревья веками переносили страдания, и они не забыли своего родства с Гарротинг Гип. Молитесь, чтобы они не сокрушили нас всех без разбора.

Он сделал паузу, оглядывая отряд, пока не убедился, что все его поняли. Потом он добавил уже мягче:

— Возможно, в Моринмоссе все же есть Лесничий, хотя это знание было утеряно после Осквернения.

Несколько воинов напряглись при слове «лесничий». Но Кавинант, медленно избавлявшийся от апатии, не почувствовал ни в малейшей степени того благоговения, которого, видимо, от него ждали. Он спросил, как прежде:

— Вы что, поклоняетесь деревьям?

— Поклоняемся? — Тротхолл, казалось, был озадачен. — Это слово мне непонятно.

Кавинант с удивлением уставился на него.

Мгновением позже Высокий Лорд продолжал:

— Ты хочешь спросить, почитаем ли мы леса? Конечно. Они живые, а Сила Земли — во всех живых вещах, во всех камнях, земле и дереве. Конечно, мы понимаем, что мы слуги этой Силы. Мы заботимся о жизни Страны.

— Он оглянулся на Лес и продолжал: — Земная Сила принимает разные формы, от камня до дерева. Камень служит основой для мира, и, к чести наших познаний, какими бы неглубокими они ни были, эта форма силы не знает сама себя, но с деревом все иначе.

Однажды, в глубочайшем, отдаленнейшем прошлом почти вся Страна представляла собой Один Лес — одно могущественное дерево от Тротгарда и Меленкурион Скайвеа до Плато Сарангрейв и Сирича. И Лес этот был живой. Он знал и приветствовал новую жизнь, которую люди принесли с собой в Страну. Он чувствовал боль, когда простые люди — слепые и глупые эпизоды в древности Страны — вырубали и выжигали деревья, чтобы расчистить место, где они могли бы выращивать свою глупость. Ах, трудно найти повод для глупости истории человечества. Прежде, чем новость распространилась по всему лесу, и каждое дерево узнало, какая опасность ему грозит, сотни лье жизни были истреблены. По нашим подсчетам на это потребовалось времени больше тысячелетия. Но деревьям это, должно быть, казалось быстрым уничтожением. К концу этого времени во всей Стране осталось всего лишь четыре места, где все еще влачила свое жалкое существование душа леса, выжившая и содрогавшаяся в своей благородной боли, — и она решила защищать себя. Потом Леса Гигантов, Гриммердхо, Моринмосс и Гарротинг Гип жили много веков, и их постоянная готовность выражалась в заботе Лесничих. Они помнили, и никто из людей, или вайлов, или Пещерных Жителей, отважившихся зайти туда, не возвращался.

Теперь и те времена уже прошли. Мы не знаем, живут ли еще Лесничие, хотя лишь глупец может отрицать, что Сиройл Вайлвуд все еще обитает в Гарротинг Гип. Но память о древних обидах, позволившая деревьям давать отпор всем чужакам, теперь увядает. Лорды взяли леса под свою защиту с той поры, когда Берек Полурукий впервые овладел Посохом Закона; мы не позволяли деревьям сокращать их численность. И все-таки их дух падает. Отрезанное друг от друга, совместное знание лесов умирает. И великолепие мира в связи с этим тускнеет.

Тротхолл на минуту печально умолк прежде, чем заключить:

— Из уважения к оставшемуся духу и из почтения к Земной Силе мы просим позволения войти в Лес одновременно большому количеству людей и животных. А всякий намек на угрозы мы ликвидируем из простой осторожности. Этот дух пока еще жив. А сила Моринмосса может сокрушить тысячу раз по тысяче человек, если случайно пробудить в деревьях память о причиненной им боли.

— Могут быть там еще какие-нибудь опасности? — спросил Кваан. — Не потребуется ли нам оружие?

— Нет. В прежние времена слуги Лорда Фаула причинили лесам огромный вред. Может быть, Гриммердхо и утратил свою силу, но Моринмосс помнит. К тому же сегодня будет затмение луны. Даже Друл Каменный Червь не настолько безумен, чтобы послать свои силы в Моринмосс в такое время. А Презренный никогда не был таким глупцом.

Воины молча спешились. Часть воинов йомена принялась кормить лошадей, а остальные наскоро приготовили еду. Вскоре весь отряд, кроме Кавинанта, поужинал. После этого Стражи Крови разошлись по своим постам, а остальные члены отряда легли спать, чтобы отдохнуть перед долгим переходом через Лес.

Когда они поднялись и были готовы отправиться в путь, Тротхолл широким шагом зашел на гребень холма. Здесь ветер был сильнее; он развивал его синюю мантию, подпоясанную черным кушаком, и уносил вдаль его крик:

— Эй, Моринмосс! Лес Одного Леса! Враг наших врагов! Моринмосс! Эй!

Бескрайние пространства леса поглотили этот крик, и ему не ответило даже эхо.

— Мы Лорды, враги твоих врагов и последователи Учения Лиллианрилл. Мы должны пройти через тебя!

Слушай, Моринмосс! Мы ненавидим топор и пламя, принесшие тебе боль! Твои враги — это наши враги. Мы никогда не приносили с собой топор и пламя, чтобы ранить тебя, и никогда не сделаем этого. Моринмосс, слушай! Дай нам пройти!

Его крик исчез в глубинах леса. Наконец он опустил руки, повернулся и сошел вниз, к отряду. Вскочив на коня, он еще раз пристально осмотрел всех всадников. По его сигналу они поехали вниз, к границе Моринмосса.

Казалось, будто они упали в лес, подобно камню. Только что они ехали по склону горы над деревьями и вот уже углубились в темную пучину, и солнечный свет угас позади, подобно закрывшейся безвозвратно двери. Во главе отряда двигался Биринайр, положив на шею коня перед собой посох Хайербренда, следом за ним ехал Тьювор на жеребце Ранихине по имени Марни. Ранихинам нечего было опасаться старого гнева Моринмосса, и Марни мог бы повести за собой Биринайра, если бы старый Хатфролл сбился с дороги. За Тьювором следовал Тротхолл и Морэм с Ллаурой, сидевшей у него за спиной; а за ними ехали Кавинант и Преследующий Море. Гигант все еще нес спящего мальчика. Затем, замыкая процессию, ехали Кваан и его йомен вперемешку со Стражами Крови.

Места, чтобы проехать, было достаточно. Деревья с эбеново-черными и красновато-коричневыми стволами были хаотично разбросаны во всех направлениях, оставляя между собой пространство для травы, кустарника и животных; и всадники находили путь без труда. Но деревья были невысоки. Они поднимались на приземистых стволах на пятнадцать или двадцать футов над землей и там раскидывали узловатые, наклоняющиеся вниз ветви, отягощенные листвой, так что отряд был полностью погружен в темноту Моринмосса. Ветви переплетались так, что каждое дерево, казалось, стоит, тяжело опустив руки на плечи сородичей. А с ветвей свисали огромные занавеси и полосы мха — темного, густого, влажного мха, спадавшего с ветвей, подобно медленно струящийся крови, замороженной на лету. Мох качался перед всадниками, словно пытаясь повернуть их назад, сбить их с дороги. И ни одного звука копыта не раздавалось по земле, тоже покрытой густым, глубоким мхом. Всадники ехали так беззвучно, словно их переместили в мираж.